И в какой-то момент правящим элитам становилось ясно, что все опасные технологии под контролем не удержать, но, как правило, это понимание приходило тогда, когда было уже поздно. Какая-нибудь дрянь вырывалась из секретных лабораторий, поражала всемирную сеть, приводя к фатальным техногенным катастрофам, сводила с ума миллиарды людей в виртуальных пространствах или необратимо калечила биосферу планеты грубым вмешательством в геном живых организмов.

Довольно стройная версия, кстати, и вполне правдоподобная, но устраивала она не всех. И главным аргументом против оказалось само существование Шестой Республики. Почему у нас этот механизм дал сбой? Сторонники теории отвечали, что мы просто слишком рано вырвались к звездам и гибель одной колонии, а такое бывало, уже не означала необратимых последствий для всего человечества. В общем, логично, но что-то все-таки не складывалось в стройную картину. Что мешало описанному гипотезой суицидальному механизму последовательно или параллельно сработать на всех освоенных нами планетах? Однако не сработал. Вернее, сработал, но не сразу, а с изрядной задержкой. Что предшествовало Мятежу? Из реально значимых событий я помню только одно – развитие технологий гиперсвязи, наконец-то позволило полноценно объединить локальные информационные сети колоний в единую республиканскую сеть. Мы получили новое объединение, пусть не в реальном, а в информационном пространстве, но для многих граждан Шестой Республики оно уже давно стало куда важнее реальности. Я не знаю, что случилось потом, и, наверное, не узнаю никогда, но мне ясно одно – рывок в космос не приводит к спасению. Тем не менее, другого пути я не знаю, а этот, по крайней мере, дает большую отсрочку и шанс придумать что-то еще.

Что ж, когда придет время, вся информация, накопленная в памяти сателлитов и базах данных вычислителя спасательной капсулы, очень поможет местным ученым совершить прыжок к звездам. Возможно, мы сможем сделать это даже раньше, чем Шестая Республика, но все равно в лучшем случае это произойдет только лет через девяносто, а до этой точки на шкале времени дожили очень немногие человеческие цивилизации. Собственно, на том, чтобы люди на Земле дотянули до этой даты мне и нужно сосредоточить усилия, ну и, конечно, постараться понять, в чем главная ошибка нашего развития и что делать дальше, после прорыва к звездам. Но пока я ефрейтор РККА, и обо всем этом могу только мечтать и теоретизировать. Значит, карьера. Война – лучшее средство для карьерного роста, но и отличный способ сыграть в ящик. Царапина на плече сильно зачесалась, быстро заживая, и, заодно, напоминая мне о том, что последнее утверждение действительно близко к истине.

* * *

День прошел относительно спокойно, хотя в районе леса, из которого мы так удачно эвакуировались, имела место бурная активность, причем, прямо скажем, активность нездоровая. Силы, задействованные в прочесывании лесного массива, по моим представлениям совершенно не соответствовали ожидаемому результату – поимке одного-двух стрелков, не сумевших уйти ночью вместе с основным отрядом.

С самого утра в лес сунулся все тот же потрепанный батальон, который занимался нами и раньше. Ковырялись они там долго и тщательно, чуть не каждую корягу переворачивая, но народу у них на такую большую территорию все же было совершенно недостаточно, и дело шло довольно туго. Однако ближе к обеду на грузовиках прибыл еще один батальон, причем привел его некий чин, явно не последний в немецкой военной иерархии, если судить по автомобилю и охране. Я даже удивился, увидев на его плечах всего лишь майорские погоны.

Вел себя новый персонаж предельно уверенно. У приведенного им батальона имелся свой командир – тоже майор, между прочим, но кто здесь кому подчиняется было видно даже со спутника.

Убедившись в том, что восточная часть леса угрозы не представляет, визитер отправился осматривать местные достопримечательности. Он долго что-то вынюхивал на месте падения «Юнкерса», а постоянно крутившийся около него лейтенант с парой унтеров собирали по указанию майора какие-то покореженные железки и укладывали их в принесенные с собой ящики. В дополнение к этому еще один солдат фотографировал выбранные майором особо ценные фрагменты. Возня эта мне решительно не нравилась – похоже, моя скромная персона вызвала некий разрыв шаблона не только у бойцов и командиров РККА, но и у их дотошных противников.

Закончив с бомбардировщиком, высокий гость перешел к обследованию подбитых танков. С особой тщательностью он изучал пробитые моими пулями стеклоблоки в смотровых щелях и следы от попаданий на броне вокруг них. А приведенный им батальон в это время присоединился к тем немцам, которые уже обшаривали лес, и совместными усилиями они довольно быстро покончили с этим мероприятием, никого, естественно, не обнаружив.

Пока Игнатов спал, я с настороженным интересом продолжал следить за немецким майором. Тот явно кого-то ждал, и вскоре дождался. Из приехавшего грузовика бодро выпрыгивали солдаты с собаками на поводках. Вот это было уже совсем нехорошо. Я знал, для чего здесь используют этих животных, и встречаться с ними мне совершенно не хотелось. Вселяло надежду только то, что взять наш след собачкам будет очень непросто, ведь ночью и особенно утром по этому лесному массиву и вокруг него топталось столько разного народа, что вычленить из множества запахов наш, особенно, при отсутствии образца этого запаха, будет крайне сложно.

Однако надежды мои не оправдались. Немцы довольно быстро нашли место, в котором мы покинули лес. Нас выдала примятая трава и следы локтей и коленей на грунте.

Я прикинул, что если они столь же оперативно пойдут по следу, то до сумерек смогут преодолеть не меньше половины расстояния до нас. Кроме того, если майор не дурак, а никаких оснований считать его таковым у меня не имелось, то, определив направление нашего движения, он немедленно вышлет солдат с собаками на грузовиках, и очень возможно, что они нападут на наш след куда ближе к месту нашей дневки, чем мне бы того хотелось.

– Просыпайтесь, товарищ сержант, – тронул я за плечо Игнатова, вновь завалившегося спать часа полтора назад, – У нас, похоже, большие проблемы.

Сержант перешел из состояния сна в режим максимальной собранности всего за пару секунд.

– Немцы? – приглушенным голосом спросил он, цепко оглядывая поле сквозь заросли кустарника.

– Пока нет, товарищ сержант. Но я слышал отдаленный лай собак. Довольно далеко, я даже не берусь точно сказать расстояние, но порыв ветра донес звук с той стороны, откуда мы пришли. И это не дворовые пустобрехи, а тренированные служебные псы. Они по-особому лают, особенно когда по следу идут.

– Так, – Игнатов мгновенно подобрался, – расслабился я, а должен был сразу об этом подумать. Понадеялся, что не того мы полета птицы, чтобы за нами такую погоню снаряжать, да, видать, сильно ты им любимую мозоль оттоптал, ефрейтор.

Говоря это, сержант извлекал из своего ранца различные предметы, что-то целенаправленно выискивая. Наконец на свет появилась самодельная металлическая коробочка. Игнатов отложил ее в сторону, а остальные вещи убрал обратно.

– Нагулин, сколько у нас времени?